Затем мы познакомили Чарли с Ричардом. Одним делом было попросить Ричарда уступить место Алану Джею Лернеру, но тут был совсем другой случай. Ричарду было очень тяжело позволить кому-то занять его место и уйти. К счастью, время и гениальные песни Чарли оказались лучшими целителями. Нет ничего, что хороший хит не мог бы вылечить. В общем, обиды остались в прошлом.
В ДРУГОЙ ЧАСТИ ВЕСТ-ЭНДОВСКОГО ЛЕСА прогремела потрясающая новость. Тревор Нанн заменил Майкла Беннетта в качестве режиссера мюзикла Тима Райса «Шахматы». Сотрудничество Тима с группой ABBA породило невероятно популярный во всем мире концептуальный альбом, и теперь Шуберты во всю ковали железо, пока горячо. Майкл Беннет, об участии которого в проекте они ранее трубили на всю Таймс-сквер, держал меня в курсе событий. Несмотря на то, что все хранилось в секрете, СПИД постепенно одолевал Майкла, и 28 января 1986 года New York Times написали, что Тревор займет его место.
Недавно я узнал, что выбор Тима и ребят из ABBA вначале пал совсем не на него. По словам Хала Принса, 23 января Тим, Бенни и Бьорн пришли к нему в Савой как раз тогда, когда он собирался на рабочую встречу по «Призраку». Не зная, чего они хотят, он согласился побеседовать с ними. Хал был потрясен, когда его спросили, может ли он отложить работу над «Призраком», чтобы заменить Майкла Беннета в «Шахматах».
КОНЕЧНО, В ТО ВРЕМЯ я не знал о попытках Тима переманить Хала. Несмотря на то, что последний раз мы работали вместе в далеком 1976 году, я попросил его стать моим режиссером, потому что все еще надеялся, что нам когда-нибудь удастся поработать вместе. В начале 1980-х мы достаточно сблизились, встретившись в новом шикарнейшем ресторане Мишеля Жерара «Éugenie – les – Bains», чтобы обсудить возможность создания мюзикла по роману Дейвида Гарнетта «Аспекты любви».
Я знал, что Тим не стремился стать частью «Призрака». За годы до этого произошел довольно неловкий случай. Тогда Роберт Стигвуд приехал к нам на ужин в Сидмонтон. Я дал ему послушать композиции из «Призрака», и Роберт начал восторгаться, говоря, что это самая лучшая музыка, что я когда-либо писал. Но ему совсем не понравились слова. И, к моему ужасу, он сразу же бросился звонить Тиму на Ромейнс-корт. Звонок застиг Тима посреди вечеринки и он, очевидно, был этому совсем не рад. Роберт сказал, что сейчас же приедет к нему со мной и моими записями, и что ему дела нет до каких-то там гостей. Тим был обязан послушать новое творения своего бывшего соавтора, нравится ему это или нет. Когда мы ехали в старом белом Роллс-Ройсе Роберта, я молчал, а он повторял, что это самый большой хит в моей карьере, и Тим будет его частью, во что бы то ни стало. Бедного Тима бесцеремонно выдернули посреди ужина и заставили прослушать записи в его кабинете. А я молча сидел и сгорал от стыда.
Если бы я знал о той встрече в Савое, то едва ли предложил Тиму стать соавтором представления в честь шестидесятилетия королевы. Тим согласился быстрее, чем я успел положить трубку. Встреча произошла на следующий день. Мы сразу отказались от идеи принца Эдварда написать короткий мюзикл о любимой теме Тима – крикете. Я сказал, что скачки – главная страсть ее величества. И мы сошлись на сюжете, в котором было бы и то, и другое.
Я позвонил Эдварду и изложил нашу идею, но он несколько смутился. Для непосвященных: в Виндзорском замке нет театра. Тем не менее он согласился встретиться с Бидди Хэйворд и моей командой, чтобы вместе подумать над тем, как создать временную сцену для увеселения королевских гостей в капелле замка. Каким-то волшебным образом Эдварду удалось договориться с упрямыми руководителями Королевского Домохозяйства. Так как «Шахматы» успешно дебютировали, я почувствовал, что теперь могу позвонить Тревору Нанну. На следующий день принц Эдвард стал продюсером нового мюзикла Райса и Ллойда Уэббера в постановке Тревора Нанна, который шел всего лишь один раз, 18 июня, в Королевской Капелле Виндзорского замка. Эдварду удалось устроить наше воссоединение, над чем безуспешно бились лучшие театральные продюсеры на протяжении почти десяти лет.
«Крикет» оказался комедией в стиле П. Г. Вудхауса с такими персонажами как Виттеринг, сыгранным Тимом, и Винстоном Б. Пакером, мутным букмекером, в роли которого выступил рокер Элвин Стардаст. Так как времени на работу над мюзиклом было крайне мало, и был запланирован всего один показ, я использовал в нем некоторые свои заготовки, в основном из моего следующего шоу «Аспекты любви». Одной из таких вещей была песня «The Art of Bowling», спетая боулером по имени Винстон:
The art of bowlingIs very subtleFor those who doubt itHere’s a rebuttalFrom Lords to SydneyOr in BarbadosBatsmen rememberWhen they have played us[90].
Однако там была одна мелодия, предназначенная для более сложной вещи… посмотрим, сможете ли вы напеть эти слова:
I’ll never make anotherConfident predictionExcept for oneAll said and done worth hearingThat the narrow minds of morningWill be breaking out this eveningA life can change in one hot afternoon[91].
Сара Пейн спела эту песню в роли Эммы Кирксталл, дочери графа Хедингли. В этой песне вы могли бы узнать нотки «As If We Never Said Goodbye».
МЫ С ТРЕВОРОМ НАБЛЮДАЛИ за представлением с балкона капеллы, в то время как вся королевская семья расположилась внизу. Королева и герцог Эдинбургский деликатно посмеивались над происходящим на сцене. После шоу принцесса Диана отделилась от почтенного семейства и стала жаловаться, что она не может появиться на предстоящем балу до королевы. Мне было все равно. Актеров, Тревора и нас с Тимом не пригласили на торжество, так как были обслуживающим персоналом. Вместо этого мы чудесно поужинали в индийском ресторане по пути в Итон. Когда меньше чем через год Бидди устроила принца Эдварда в мою компанию, британская пресса окрестила его «мальчиком на побегушках».
В нескольких милях от Темзы вверх по течению от Виндзора в то время происходило кое-что, что оказало более сильное влияние на мою жизнь. Спустя два дня после торжества Хал пригласил нас с Кэмероном на мастер-класс в деревню Темсайд прихода Пангборн, где они с Марией продемонстрировали нам знаменитую маску Призрака. На нас снизошло озарение. Теперь замысел был предельно ясен: половина лица Призрака была обезображена, а вторая оставалась прекрасной. Наш герой больше не казался монстром. С такой маской на лице он стал вполне привлекательным мужчиной.
40
Мистер Кроуфорд
Спросите любого, кто знает Майкла Кроуфорда, и первое, что вы узнаете, это, что если он принимает вызов, то всегда идет до самого конца. Так, он настаивал, что будет самостоятельно делать все опасные трюки в шоу «Some Mothers Do ’Ave ’Em». И я уверен, что в мюзикле «Barnum» он ходил по канату безо всякой страховки. Так что я не нуждался в заверениях Иэна Адама, что Майкл идеально подходит на роль Призрака. Если бы Майкл сказал, что он забудет про амплуа тощего Фрэнка Спенсера и к премьере превратится во внушительный невероятно сексуальный баритон, то так бы оно и было. Надо было только заставить его принять этот вызов.
